Слово риза в русском языке
Со словом риза у Пушкина мы встречаемся в стихотворении „Арион», написанном 16 июля 1827 г, (несомненно, в связи с годовщиной казни руководителей декабристов 13 июля 1826 г.). Себя поэт иносказательно изобразил в нем в облике героя древнегреческого мифа Ариона, спасенного от гибели дельфином, очарованным его чудесным пением. В заключительной части стихотворения Пушкин подтверждает свою верность свободолюбивым идеалам:
На берег выброшен грозою, Я гимны прежние пою И ризу влажную мою Сушу на солнце под скалою.
Смысловую нагрузку (причем идеологической значимости) в этом четверостишии несут лишь первые две строчки. Остальные две строчки, образующие присоединительную конструкцию с И воспринимаются как чисто версификационный „довесок», с информативной точки зрения избыточный и необходимый лишь для соблюдения строфического порядка. Именно здесь и появляется перед нами слово риза. Оно явно не современной семантики. Чтобы сделать этот вывод, достаточно вспомнить, что у Ариона, мифического певца языческой Древней Греции, одежды христианского священника (да к тому же для совершения богослужения) просто не могло быть: это было бы явным анахронизмом.
Каково же значение существительного риза в этом контексте? Такое же, какое оно когда-то имело,— „одежда». Пушкин употребил здесь это слово в том архаическом значении, которым оно в начале XIX в. еще обладало (ср. народную загадку о кочанной капусте: Антипка низок, на нем сто ризок) и которое ему было свойственно, вероятно, с самого своего рождения (ср.: древнерусск. ризы кожаны, сънискахъ тъкмо ризоу строуньноу, в ризу корабленическую облъкся и т. д.; сербскохорв. риза „одежда»; болг. риза „рубаха» и т. д.). Заметим, что по своему происхождению слово риза скорее всего является производным от той же основы, что и резать, подобно тому как существительное рубъ (откуда — рубаха, рубище) — от рубить. Таким образом, риза влажная у Пушкина значит „мокрая одежда».
Не ризой оказывается риза и у Лермонтова в стихотворении „На севере диком стоит одиноко…», очень вольном, но от этого не менее чудесном переводе гейневской миниатюры „Ein Fichtenbaum steht einsam»:
И дремлет качаясь, и снегом сыпучим Одета, как ризой, она…
Неточно понимают слово риза в этом контексте не только многие рядовые читатели; но и Л. В. Щерба. По поводу двух строк разбираемого стихотворения он пишет: снег сыпучий „…лежит мягко и может лишь содействовать впечатлению волшебной сказки, вводимому словами И дремлет качаясь и усугубленному сверкающей, очевидно, на солнце, ризой (выделено нами.— Н. Ш.), в которую превратилось Decke. Лермонтова не смущает ни ветер, который предполагается его же вставкой качаясь и от которого снег должен был бы облететь, ни сосна, на которой сыпучий снег никак не держится,— ему нужен красивый поэтический образ, уничтожающий трагедию немецкого оригинала…».
Оставим в стороне красивые, но, мягко выражаясь, малодоказательные и ничего не говорящие слова Л. В. Щербы о том, что сыпучий снег „может содействовать впечатлению волшебной сказки», что это впечатление „усугубляется ризой», что поэту требуется лишь образ, который бы уничтожил трагедию немецкого оригинала. Зададим, не смущаясь, лишь один вопрос: где Л. В. Щерба в стихотворении увидел солнце (а отсюда — и сверкающую ризу) и услышал ветер, „от которого снег должен был бы облетать»? У Лермонтова их нет, они домыслены ученым. О том, почему следует предполагать „мороз и солнце», ничего не сообщается.
О наличии ветра в открывающейся нашему взору картине, по мнению Л. В. Щербы, говорит „вставка слова качаясь», а также „место действия» (на голой вершине „предположить ветер более чем естественно»). Однако поэт описывал совсем другую картину.
Это станет ясным, как только мы перестанем фантазировать, приписывая словам риза и сыпучий те значения, которых они в стихотворении не имеют. При легком ветерке (он не раскачивает сосну, а лишь покачивает ее) идет (сыплется) сильный (сыпучий) снег, отчего сосна стоит вся в снегу, покрытая им, „как ризой», т. е. как покрывалом.
Последнее значение („покрывало, саван») у существительного риза отмечается в самых ранних древнерусских памятниках. Ср. в „Остромировом евангелии»: Обиста е (тело) ризами съ ароматы, где слово риза передает др.греч. OTHONION „полотно, покрывало».
Таким образом, нашему взору (вспомните известную картину И. И. Шишкина) представляется совершенно реальная картина (одинокая, вся в снегу), а не „красивый поэтический образ, уничтожающий трагедию немецкого оригинала», как полагает Л. В. Щерба. Трагедию влюбленных (в немецком оригинале) уничтожают (в переводе Лермонтова) не строки И дремлет качаясь, и снегом сыпучим Одета, как ризой, она, передающие гейневские слова Ihn schlafert, mit weisser Decke Umhullen ihn Eis und Schnee, а замена нем. Fichtenbaum „сосна» мужского рода женским родом русск. сосна, о чем верно, кстати, пишет выше — вслед за А. А. Потебней и К. Б. Бархиным — и сам Л. В. Щерба в указанной работе. Впрочем, если говорить о сути, вряд ли одиночество, изображенное русским поэтом, менее трагично, нежели судьба влюбленных (которым суждено „жить розно и в разлуке умереть») у Гейне.
Очень субъективно также утверждение Л. В. Щербы, что лермонтовский текст написан „в эпическом, сказочном токе и, по-видимому, совершенно сознательно создает благодушное настроение» и выступает как намеренная рамена трагического тона оригинала красивой романтикой».
А сейчас вернемся к ризе. Отмеченное выше значение „покрывало, покров» у существительного риза встречается у поэтов — предшественников М. Ю. Лермонтова — нередко даже в пределах фразеологических оборотов перифрастического характера: Уже простиралась над понтом риза ночи (Херасков); Подземной бури завыванье Под страшной ризой темноты (Полежаев), и т. д. С такой же семантикой находим мы слово риза и у поэтов более поздних периодов, коль скоро в их индивидуально-авторском слоге нашли отражение элементы стихотворной речи первой половины XIX в. В качестве примера можно привести хотя бы переносное использование этого слова у А. Блока в стихотворении „Петр»:
Там, на скале, веселый царь Взмахнул зловонное кадило, И ризой городская гарь Фонарь манящий облачила!
Однако в смысловой структуре блоковского словоупотребления у существительного риза реализуется не только значение „покрывало». Ему свойственна также и да семантика, которая отмечалась выше для „Ариона» А . Сл. Пушкина.
В значении „одежда» это слово у Блока выступает, в частности, в стихотворении „Ты смотришь в очи ясным зорям…»:
И помыслы твои несмелы, Как складки современных риз… И женщины ресницы-стрелы Так часто опускают вниз.
Как видим, в рассмотренных поэтических контекстах слово риза выступает в своих более ранних и светских значениях, а не церковном.
Семантическое развитие слова риза шло таким образом: риза „отрезанный кусок ткани» > риза „покрывало, покров» > риза „одежда» > риза „одежда священника для богослужения».
Статья на тему Риза