Что такое наречие Определение категории наречия
Видимая распыленность, разнородность морфологических примет русских наречий заставила грамматистов искать внутреннего единства этой категории на путях семантического и синтаксического ее изучения.
При этом сначала — под влиянием древней традиции, шедшей от античных грамматик, — возобладало голое вещественно-логическое определение «наречия как качества или обстоятельства другого качества или действия». Отвлеченный, логический характер этого определения не удовлетворил представителей сравнительно-исторической школы языковедения уже в первой половине XIX в. К середине XIX в. в русских грамматиках при анализе наречий получили решительный перевес синтаксические критерии.
Наречие признается синтаксической категорией по преимуществу. Эту грамматическую традицию возглавляет К. С. Аксаков : «Наречие не есть часть речи. Часть речи то, что получило в слове особую форму, особый отдел; наречие своей особой формы (в слове. — В. В.) не имеет. Оно выражает отношение, оно есть уже синтаксическое явление. Наречием могут быть разные части речи, в разных отношениях, употреблениях. Интерес к синтаксическим функциям наречия помог точнее определить место наречия среди других частей речи.
А. А. Потебня, углубив синтаксическую точку зрения на наречие как на несогласуемый «признак признака» и увидав в нем «особую форму, присвоенную обстоятельственным словам», вернул наречие в систему основных знаменательных частей речи. Концепция Потебни нашла дальнейшее, хотя и не однородное, обоснование и развитие в грамматических системах акад. А. А. Шахматова и проф. А. М. Пешковского.
А. М. Пешковский сначала колебался в выборе между этимологической и синтаксической точками зрения на наречие. Потом — под влиянием Потебни и Шахматова — склонился к признанию наречия категорией «целиком синтаксической». По словам Пешковского, в наречиях изображаются признаки того, что высказано в глаголе и прилагательном.
Значение «признака признака», свойственное наречию, выражается целой серией морфологических примет (например, формами на -о, на -ски и -цки без префикса и с префиксом по-; формами на -ьи с префиксом по- и без него; формами, состоящими из предлога-префикса по и дательного падежа единственного числа среднего рода прилагательного), но больше всего — синтаксическим употреблением. «Наречие отличается от всех остальных частей речи тем, что в нем огромное место занимают бесформенные слова, которые можно бы назвать синтаксическими наречиями».
Акад. А. А. Шахматов в своем «Синтаксисе русского языка» расширяет объем понятия наречия. По мнению Шахматова, наречие в известном смысле занимает центральное место в системе частей речи. «Наречие может быть определено, во-первых, как отвлеченное название признака и отношения, во-вторых, как название признака и отношения в их сочетании с другими признаками.
Отсюда тесная связь наречия с другими частями речи, переход их в наречия, их адвербиализация». Об адвербиализации свидетельствует морфологический состав наречий, среди которых легко найти бывшие существительные, прилагательные, глаголы, местоимения, числительные. Особенно близки наречия к прилагательным и существительным:
«По существу своему наречие тождественно с прилагательным» и отличается от него лишь отсутствием форм согласования. Но, в отличие от прилагательного, наречие переходит «при благоприятных условиях в служебные части речи, т. е. предлог и союз; оно занимает таким образом середину между прилагательным, с одной стороны, служебными частями речи—с другой» . «Наречием становится существительное в именительном и косвенных падежах, когда получает в предложении значение обстоятельства…».
Таким образом, категория наречия выступает во всем разнообразии своих морфологических признаков, синтаксических функций и семантических особенностей.
Мысли А. А. Шахматова о синтаксической природе наречия легли в основу статьи проф. А. П. Рифтина «Об образовании наречий». А. П. Рифтин исходит из предположения, что «первоначально действия и состояния, выражаемые в глаголе, не мыслились отвлеченно, но всегда включали в себя определенную характеристику, выступая с этой характеристикой как одно понятие».
То, что теперь у нас выражено наречием, «входило в качестве неразрывной составной части в семантику самого действия или состояния». Но затем, «характеристика действия или состояния выделяется из семантики глагола и выражается особым словом». Глагол получает возможность употребляться со многими характеристиками. Так возникает наречие как чисто синтаксическая категория. «Синтаксическая форма предшествует морфологической», но затем развиваются и разные способы морфологического выражения категории наречия.
«Анализ морфологически оформившихся наречий в различных типах языков показывает, что наречия возникли из имени в косвенном падеже, реже в прямом». Между тем «древнейшие наречия представляют морфологически не оформленные приглагольные частицы с пространственным значением, конкретизирующие действие глагола». Переход из дополнения в обстоятельство есть главнейший путь образования наречий из имени существительного или иных субстантивированных слов.
«Под обстоятельством же следует понимать семантическую характеристику глагола, прилагательного, наречия, реже — существительного, которая выступает одновременно и как синтаксическое отношение». Таким образом, в наречии как обстоятельстве на первое место выступает грамматическое значение отношения. В связи с этим меняется и лексическое содержание наречий, которые выпадают из системы именного склонения и приобретают значение неизменяемого обстоятельственного слова.
Синтаксической точке зрения на наречие в русском языкознании была противопоставлена морфологическая точка зрения.
В фортунатовской школе с класса наречий были совлечены все его семантикосинтаксические оболочки. К анализу наречия применялся обнаженный принцип абстрактного морфологизма. Фортунатовская «грамматическая форма», форма отдельного слова («способность слова выделять в своем составе основу и формальную принадлежность»), обнаруживалась далеко не у всех наречий.
Наречия оказались разделенными на два разряда — грамматических (с формой словообразования, например: громко, дружески, по-старому и т. п.) и неграмматических («бесформенных») наречий, например: вчера, здесь, долой и т. п. Так синтаксическая точка зрения на наречие нашла свой антитезис. Время синтеза наступило, и для него сделаны все подготовительные работы .
Наречие — это грамматическая категория, под которую подводятся несклоняемые, неспрягаемые и несогласуемые слова, примыкающие к глаголу, к категории состояния, к именам существительным, прилагательным и производным от них (например, к тем же наречиям) и выступающие в синтаксической функции качественного определения или обстоятельственного отношения. Наречия морфологически соотносительны с именами существительными прилагательными, глаголами, с местоимениями и именами числительными.
Морфологические особенности наречий
Морфологическими особенностями категории наречий являются: 1) словообразовательная соотносительность наречий с именами и с глаголами;
2) опирающаяся на эти соотношения система грамматических разрядов наречий со свойственным им инвентарем особых морфем; 3) резкие отличия в значении тех грамматических элементов, которые общи (омонимичны) у наречий с другими классами слов; 4) узость грамматического объема слова в категории наречия, отсутствие форм словоизменения у наречий (кроме степеней сравнения у группы качественных наречий); 5) своеобразная внутренняя динамика форм в пределах категории наречия, ограничивающая передвижение слов из одного разряда наречий в другой кругом резко очерченных значений (качественных, количественных, обстоятельственных). Все эти морфологические особенности сдерживаются в русле одной грамматической категории единством их семантики и однородностью их синтаксического употребления.
Основные морфологические разряды наречий
Морфологический строй наречий определяется прежде всего их отношением к другим грамматическим категориям. Наречия соотносительны с именами, местоимениями и глаголами. Эта соотносительность обусловлена не только исторически, но и функционально.
Известно, что наречия пополнялись и пополняются из резервов имен существительных, прилагательных, числительных, глаголов; что в составе наречий выделяются как наиболее архаические и обычно утратившие свою морфологическую делимость группы местоименных наречий. Само происхождение наречия как грамматической категории тесно связывается исследователями с исторической судьбой местоимений, имен и некоторых глагольных форм.
Распространяясь и умножаясь за счет других категорий русского языка, наречия не теряют с ними функциональной связи. Лексическая природа, морфологическое строение и синтаксические функции наречий содействуют укреплению непосредственных соотношений между наречиями и именами-глаголами. Аналитичность наречий отражает синтетический строй других категорий. «Аморфность» наречий — функционально преобразованная система форм.
Наречия представляют собою не только морфологические остатки исчезнувших или исчезающих грамматических разновидностей, но и вновь возникающий продукт борьбы между живыми формами в составе других частей речи. На этой тесной грамматической связи наречий с другими частями речи основано различение четырех основных лексико-морфологических разрядов в системе наречий. В кругу наречий выделяются:
1) наречия предметно-обстоятельственные, соотносительные с именами существительными и по корневым, и по суффиксальным морфемам;
2) наречия качественные или качественно-относительные, связанные с именами прилагательными;
3) наречия числовые, количественные, соотносительные с именами числительными ;
4) наречия процессуальные, действенные, соотносительные с глаголом. Эти четыре грамматических разряда наречий являются основными.
Каждый из них сочетает с формальными особенностями строго определенный круг значений, а в совокупности эти разряды исчерпывают грамматическое содержание категории наречия. Поэтому все другие принадлежащие к наречиям группы слов вливаются в какой-нибудь один из этих разрядов.
Внутренние сдвиги среди наречий, переходы их из одной группы в другую, одновременное употребление наречного слова в разных смысловых оттенках — замыкаются в рамках этих четырех разрядов. Эта грамматическая определенность класса наречий, четкость его семантических границ доказывает, что идея наречия как живой грамматической категории, служащей несогласуемым определением к именам и глаголам и характеризующейся отсутствием или омертвением флексий склонения и спряжения, глубоко гнездится в системе современного русского языка.
Точное определение семантического объема, морфологических признаков и синтаксических функций наречия позволит избежать одного распространенного лингвистического предубеждения. Принято думать, что выпадение слов из строя так называемых изменяемых частей речи равносильно их адвербиализации, их превращению в наречия.
На этой почве у акад. А. А. Шахматова сложилось расширенное понимание значений наречия. Наречие определялось не только как «название признака и отношения в их сочетании с другими признаками», но и как «отвлеченное название признака и отношения».
По учению Шахматова, в наречия превращаются имена существительные, когда они означают «признак, мыслимый отдельно от субстанции», например: шутка сказать; пора вставать; «равным образом в наречия переходят существительные, как беда, страсть, страх»; адвербиализуется инфинитив, как только он теряет отношение к лицу, к субъекту, например: он видать болен; адвербиализуется повелительное наклонение при отсутствии субъекта: глядь, будто, мол; адвербиализуется настоящее время изъявительного наклонения при тех же условиях: вишь, ишь; адвербиализуется числительное вне сочетаний с существительным.
Эта теория универсальной адвербиализации, восходящая в своих истоках к глубокой древности, противоречит живым грамматическим процессам современного русского литературного языка. Параллельно с категорией наречия и даже отчасти на ее основе и во взаимодействии с ней в русском языке развились новые грамматические классы слов, которые уже никак нельзя смешивать с наречиями. Необходимо описать формы современных наречий и выстроить их в группы.
Морфологические типы качественных наречий и их связи с именами прилагательными
В современном русском языке больше всего наречий качественных, соотносительных сименами прилагательными, Это очень продуктивный разряд.
Близость наречия к именам прилагательным нередко кладется в основу понимания всей категории наречия. Возможны две точки зрения на связь качественных наречий с именами прилагательными. Одна опирается на живое современное языковое сознание, которое готово признать качественные наречия формой соответственных прилагательных.
Акад. Л. В. Щерба писал: «Такие слова, как худой и худо, мы очень склонны считать формами одного слова, и только одинаковость функций слов типа худо со словами вроде вкось, наизусть и т. д. и отсутствие параллельных этим последним прилагательных создают особую категорию наречий и до некоторой степени отделяют худо от худой».
(Ср. сходные соображения у проф. Куриловича в его рассуждении о частях речи.) Конечно, в нашем сознании наречия на -о, -е отнюдь не сближаются с какой-нибудь другой схожей по внешнему виду формой имени прилагательного, например с нечленной формой имени прилагательного среднего рода. Вопрос стоит в иной плоскости: образуют ли наречия на -о, -е отдельные, самостоятельные слова или же они являются своеобразными беснадежными и несогласуемыми формами имен прилагательных?
Другой точке зрения на качественные наречия, тоже подчеркивающей их однородность с именем прилагательным, чуждо понимание живых современных грамматических отношений. Эта точка зрения грешит анахронизмом. В соответствии с давним взглядом на генезис наречий типа хорошо, внимательно и т. п., нашедшим отражение еще в «Российской грамматике» Ломоносова, а затем в грамматике Востокова, она прямо объявляет наречия на -о, -е краткими прилагательными среднего рода единственного числа.
Например, Р. И. Аванесов и В. Н. Сидоров в своем учебнике «Русский язык» писали: «От качественных прилагательных вообще наречия не образуются. В роли наречий от них употребляются краткие прилагательные среднего рода (на -о, -е). Последние могут определять глагол и тогда обозначают уже не свойство предмета, а признак действия, т. е. приобретают значение наречия. Сравним: блюдце чисто и блюдце чисто вымыто; описание интересно и он интересно описал; движение быстро и он быстро двигался».
Только предвзятая, оторванная от живой речи мысль лингвиста может не заметить пропасти между этими грамматическими омонимами в современном русском языке (а таких омонимов может быть и больше, например: сберегать тепло, тепло одеть ребенка и в доме тепло; причинить, делать зло, зло издеваться, зло посмеяться над кем-нибудь, лицо было зло и вульгарно и т. п.
Ср. также другие типы омонимов: больно ударить, мне больно руку и сделать больно). Ведь для нас непосредственная связь определяющего, но несогласованного имени прилагательного среднего рода с глаголом была бы непонятной, так как для нас имя прилагательное — синтетическая категория, располагающая формами согласования. Кроме того, категория кратких имен прилагательных в современном русском языке связана с формами времени.
Наконец, средний род краткой формы имен прилагательных немыслим в русском языке вне соотношения с мужским и женским родом, а все вместе — вне соотношения с членными формами. Между тем наречия на -о, -е не только не соотносительны с краткими формами имени прилагательного (ср., например, историю возникновения и развития отпричастных наречий типа угнетающе, вопрошающе, исчезающе и т. п.), но иногда отличаются от них даже ударением (ср. различие ударений в наречии старо и прилагательном старо; в наречии мало и прилагательном мало; в наречии здорово и прилагательном здорово; в наречии остро и прилагательном остро; в наречии больно и прилагательном больно; в наречии красно и прилагательном красно и т. п.).
Да и обращение к другим языкам за параллелями может лишь вконец подорвать теорию приравнения качественных наречий к среднему роду имен прилагательных.
Близость наречий к прилагательным особенно ощутительна в языках с развитым или развивающимся аналитическим строем. «В таких языках, — пишет проф. Булич,— различие наречий от прилагательного с помощью естественного формального языкового чутья уже подорвано. В предложениях вроде еr spricht gut и er ist gut уже незаметна первичная разница между наречием и прилагательным.
Отсутствие различения сказывается особенно ярко в употреблении превосходной степени наречия с вспомогательным глаголом там, где в положительной степени стоит несклоняемая форма прилагательного, тождественная по форме с наречием: du bist schon, du bist am schdnsten wenn и т. д.». Наоборот, некоторые наречия в сочетании с прилагательным в различных языках, даже аналитических, склоняются, как прилагательные: по-французски говорят toute pure, toutes pures — совсем чистая, совсем чистые.
Если в современном русском языке искать параллелей для такого типа наречий, то их скорее всего можно найти среди слов, связанных с местоимениями и числительными. Таковы, например (этимологически разлагаемые на элементы), идиоматические выражения: сам-друг, сам-третей, сам-четверт, сам-пят, сам-шест, сам-сем и т. п. (овес уродился сам-третей; пшеница уродилась сам-десят; урожай сам-шост и др.). Из местоименных оборотов сюда, по-видимому, подойдет: «Вот он я!»
Ср. у Л. Толстого в «Войне и мире»: «Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. — Вот она я » — как будто говорило выражение ее лица при виде себя». Но в русском языке, в котором еще не очень богаты приемы аналитизма, такого типа наречий немного. Они представлены главным образом застывшими оборотами речи.
В русском языке краткое прилагательное более тесно сближается с категорией наречия не тогда, когда оно приглагольно и согласуемо, а когда оно употребляется в качестве безлично-временной формы. Синтез имен прилагательных и наречий осуществляется внутри категории состояния.
Широкое развитие качественных наречий на -о, -е свидетельствует о растущей потребности качественной дифференциации оттенков действия. Качественные наречия чаще всего определяют действие. Сочетания их с именами прилагательными, с категорией состояния и с наречиями в общем ограничены довольно определенными семантическими категориями (о которых удобнее говорить в курсе русской лексикологии).
Например: «Впервые он почувствовал, что живет в неизмеримо громадном мире и что мир этот непонятно суров» (К. Федин, «Братья»); «Небо стояло необычно высоко» (К. Федин, «Города и годы»); «Нет, это я его маленько ушиб второпях»,—ответил Тихон глупо громко и шагнул в сторону» (Горький) и т. п.
Круг наречных образований на -о, -е в русском литературном языке продолжает расширяться. Так, распространение отпричастных наречий на -е (-юще и реже —яще), начавшееся с 60—70-х годов XIX в., не прекращается и в современном языке. Наречия этого типа примыкают не только к глаголам, но и к прилагательным и другим качественным наречиям. Например: «Жена.. была элегантна и заманчива, беспокояще красива» (Л. Толстой, «Крейцера соната»).
«Число слов с этим суффиксом исчезающе мало» (Л. В. Щерба, «Восточнолужицкое наречие»).
«Весна-недоноска, а такая всегда бойка, нахальна, то подкупающе ласкова или вдруг холодна, сонна» (Д. Лаврухин, «Невская повесть»).
В самом конце XIX в. обозначается тенденция к образованию наречий на -о, -е и от относительных имен прилагательных, не имеющих ни краткой формы, ни степеней сравнения. В современном русском языке этот процесс протекает очень интенсивно. Например, получают широкое распространение наречия от относительных прилагательных на -овый, -евый: «Профессор… ввинчивал чеканно, маршево, восторженно короткие звонкие шажки в мокрые плиты» (Федин, «Города и годы»); «Сэр Фальстаф старается отождествить хотя бы звуково «good words» (образные слова) с «good warts» (разросшаяся трава)» (Литературный критик, 1935, № 2); работать планово; рассуждать делово и другие подобные.
Итак, в современном русском языке заметно расширяется круг наречного словопроизводства не только от качественных, но и от относительных имен прилагательных.
В процессе морфологического перевода имен прилагательных в категорию наречия особенно велика роль группы слов с суффиксом -(ь)н- (с ударением не на флексии). От прилагательных на -(ь)ный образуются формы наречий на -о даже в тех случаях, когда имя прилагательное имеет ярко выраженное предметно-относительное значение.
Таковы, например, группы наречий, обозначающих время, число и порядок, производные от прилагательных на -ный с приставкой по-: повзводно, поротно, поочередно, помесячно, поминутно, поденно и т. п. (ср. также наречия, производимые от относительных прилагательных с приставками до-, за- и другими: досрочно, заглазно, заочно и т. п.).
Приставка по- играет основную организующую роль и в непосредственном предложном производстве наречий от относительных имен прилагательных.
Очень продуктивен и другой морфологический тип наречий: на -ски, -цки, соотносительный с разрядом имен прилагательных на -ский и, следовательно, включающий в себя, наряду с качественными значениями, и оттенки предметного отношения. Например: «Он мастерски об аде говорит» (Пушкин, «Пир во время чумы»). Ср.: братски, дружески, отечески, страдальчески, предательски, захватнически, идеалистически, марксистски, пролетарски, лингвистически, мещански, барски, рабски, приобретательски, вредительски, зверски, ритмически и т. п., а также: по-татарски, по-польски, по-ученически, по-кулацки, по-казацки и т. п.
Степени сравнения и формы субъективной оценка у качественных наречий
В разряд качественных наречий на -о из системы имен прилагательных переносится целый арсенал форм, через которые проходит и которыми характеризуется наречие со значением чисто качественного определения. Это прежде всего формы степеней сравнения:
1) сравнительной степени, совпадающей с соответствующей формой имени прилагательного на -ее (-ей), -е и -ше: «Теперь вольнее всякий дышит»
(Грибоедов); ярче, легче, моложе, выше, тоньше и т. п.;, ср. употребление описательной сравнительной степени с более при формах не только на -о, но и на -оси: «Рогожин… в собеседничестве нуждался, казалось, более механически, чем нравственно» (Достоевский, «Идиот»);
2) описательной превосходной степени, состоящей из той же формы сравнительной степени и родительного падежа всего и всех: работать лучше всех, любить больше всего и т. п.;
3) превосходной степени на -е от форм прилагательных на -айший, -ейший (ср.: глубочайше, покорнейше, нижайше, почтительнейше и т. п.). Эта форма наречия почти отмирает. Она встречается главным образом в риторических стилях книжной речи и в канцелярском языке (ср.: строжайше, наистрожайше).
В разговорном языке от наречий на -о образуются также формы субъективной оценки с помощью суффиксов:
1) продуктивного -оньк-, -еньк- со значением субъективно окрашенной усилительности или увеличительности: давненько, скоренько, хорошенько, тяжеленько, легонько и т. п.; ср. «Старался он одеваться чистенько, несмотря на чрезвычайную свою бедность» (Достоевский, «Бесы»);
2) менее продуктивного -онечк-, -енечк- с обостренным оттенком ласкательности: тихонечко, хорошенечко, легонечко, маленечко и т.д.;
3) непродуктивного -охонькМ -ёхоньк-, -ёшеньк- с усилительно-ласкательным значением: тихохонько, ранехонько, ровнешенько и др. Формы на -ешенько, -ошенько свойственны главным образом народнопоэтическому стилю.
Ср. также формы типа: рановато, маловато или формы с усилительными префиксами: прескверно, преглупо и т. п. (реже: предурацки, предьявольски); архи- (архиневерно), сверх- (сверхударно) и т.п.
Первые два из суффиксов субъективной оценки -оньк-, -еньк- и -онечк-, -енечк- наблюдаются и в наречиях, восходящих к кратким именным формам дательного падежа с предлогом по-: потихоньку, полегоньку, помаленьку, ср.: понемножечку, потихонечку, полегонечку, помаленечку и т. п. Любопытно, что бессуффиксных наречий этого типа — именно от этих слов (кроме понемногу; ср. мало-помалу), т. е. по-тиху, по-легку и др.,—нет.
Так как эта группа наречий на -о, -е особенно богата семантическими оттенками и грамматическими формами, то нередко она и рассматривается в русской грамматике как выражение сущности всей категории наречия. Но этот взгляд узок и неверен.
Статья на тему Наречие